В воскресенье пошли с Настей в церковь причаститься. Настя поздно встала, долго кушала, или, вернее, не кушала, потом, сидела на горшке и не хотела одеваться. В итоге, мы с ней явились к шапочному разбору, когда уже из нашего храма взрослые выносили маленьких деток и мы поняли, что причастие закончилось и батюшка убрал все принадлежности для этого таинства. Ничего не оставалось, как зайти, молча, в храм и сесть в сторонке с Настей на руках, чтобы она послушала песнопения. И, тут, батюшка спрашивает меня через одну женщину, не хотели ли мы причаститься? Я, честно говоря, потеряла дар речи от такого вопроса, где бы еще, кроме нашего лесного городка, такое можно было представить, ну не в Москве точно, где все в церкви все очень формально. Потом я опомнилась и ответила утвердительно. Батюшка покачал головой осуждающе на наше опоздание, обратно вынес чашу,принадлежности, и причастил Настю, я в этот день не была готова к причастию. Настя, напротив, вела себя очень послушно, не так, как в прошлый раз, когда она кричала, вырывалась. Тогда ей дали за героизм шоколадку и она это, наверное, запомнила.

В этот день еще был день рождения матушки. И нас с Настей позвали даже пить чай с тортом. Но мы, конечно, отказались, очень уж не удобно было напрашиваться на чужое гостеприимство.